Чистый бесхитростный взгляд, мягкие ладошки. Ребёнок доверяет взрослому, только потому, что тот взрослый.  Душа, по сути, светла и безгрешна, лишь попадая в тело забывает о своей истинной природе, мутнеет. Иногда кажется, дети ещё помнят своё доземное, дотелесное существование, настолько простодушны и беззащитны. Что происходит потом? Почему вырастая, до того грубеем сердцем, что начинаем сомневаться в своей духовной природе, потеряв веру в которую, лишаемся способности любить, сострадать? Сострадание — слабость, крылья — атавизм. Не выгодно нынче. По-моему, ребёнок живёт душой, потому и любит искренне. Затем в дело включается разум, а он такой, ему бы всё анализировать, достаточно циничный товарищ. С годами привыкаем отождествлять себя с телом, лишь изредка вспоминая, что вроде бы где-то внутри душа завалялась.

Кто я без тела? Есть ли у меня крылья? Знать бы, что они ещё есть, пусть калечные, битые, но есть.